Олесь Бузина

[Derelict]

Сообщение от SergejF

Пользуясь случаем позвольте поинтересоваться, что по поводу последних киевских событий думают честный люди с Автомайдана? Простые кияне?

Что становится чище. Говнецо в основном на Россию сваливает, и частично за собой хвосты подчищает. Бузина замешан был в финансировании террористов, Калашников начал сливать подельников, Сухобок - бытовуха. А так, Киев как и был замечательным городом так и остался. Приезжайте.

[errora]

Сообщение от SergejF

но то, что он своим бытием очеловечивал, оправдывал Киев (город) - несомненно.

Светлая память ему.

[gun]

Придурошные с фронта возвратились. Против ополченцев ссыкотно, а в Киеве решили, что безнаказанно будет. Вот друг перед другом и выкаблучиваются - "геройствуют". Стакан горилки и: - да я самый патриотический патриот, усех порешу. И порешают. А по сусалам и некому. Забились в Раде, да и хихикают гнусно-радостно. Ведь главное что? Зарплату себе прибавить, а на остальных насрать. На весь мир насрать. В говне и потонут.

[savtur]

Сообщение от SergejF

Я тоже думаю, что преступники и их адепты дождутся.

Дождетесь, дождетесь

[SergejF]

Сообщение от Derelict

Что становится чище.

Прям так и думают? Что без Бузины, с Портниковым и Черновол в Киеве чище?

[errora]

savtur, тоже считаешь, что самоубиваются? Серьезно? А когда сам окажешься недостаточно патриотичным - примешь как данность? Худшее проявление коммунизма сейчас не у Сергея... оно у вас. "Враги народа" - нелюди, так и надо, ноль сочувствия. Не замечаете? Сегодня это одни, завтра будут другие. Человечность какая-то осталась?

[Derelict]

Сообщение от SergejF

Прям так и думают? Что без Бузины, с Портниковым и Черновол в Киеве чище?

Мне как то лень отвечать на ваше "остроумие", чем-то подобным...

Как киевлянин могу только сказать, что "мерзопакостная власть" вполне пользуется поддержкой в городе и претензии, которые к ней выдвигаем вам не понравятся:

1. Почему еще не все террористы и незаконно проникшие на нашу территорию, вооруженные граждане соседнего гос-ва уничтожены.

2. Почему медленно движутся реформы и евроинтеграция.

Это основные. Т.е. беспокоят не "репрессии" против бандитов и их пособников типа Бузины, а их полное отсутствие....

Думаю, что дальнейшее развитие диалога грозит срачем, так что этим и ограничусь.

[SergejF]

Сообщение от savtur

Дождетесь, дождетесь

Надеюсь и мы этого дождемся. Даже быть свидетелем (не говоря уже участником) наказания зла - дело душеполезное. В "Трех разговорах..." Владимира Соловьева есть на этот счет хороший эпизод. Там несколько человек рассуждают о том, было ли в истории когда-нибудь христианское воинство. "Либерал" политик, князь, одна экзальтированная дама и такой немного простоватый, не шибко образованный, русский генерал. И вот первые говорят, что это невозможно, что Христос велел вторую щеку, что всепрощение... а генерал им по книжному ответить не может, но и от своего мироощущения не отказывается. И рассказывает такую историю... лучше скопипащу:



Генерал. Ну конечно, хоть я не только военный, а по-нынешнему и "милитарист", но не стану же я называть добрым делом простое истребление тысячи обыкновенных людей, будь они немцы или венгерцы, англичане или турки. А тут было дело совсем особенное. Я и теперь не могу равнодушно рассказывать, так оно мне всю душу выворотило.

Дама. Ну, рассказывайте скорей!

Генерал. Так как я об орудиях упомянул, то вы, конечно, догадались, что было это в последнюю турецкую войну. Я был при кавказской армии. После 3-го октября...

Дама. Что такое 3-е октября?

Генерал. А это было сражение на Аладжинских высотах, когда мы в первый раз "непобедимому" Гази-Мухтар-паше все бока обломали...5 Так после 3-го октября мы сразу продвинулись в эту азиатчину. Я был на левом фланге и командовал передовым разведочным отрядом. Были у меня нижегородские драгуны, три сотни кубанцев и батарея конной артиллерии.-- Страна невеселая -- еще в горах ничего, красиво, а внизу только и видишь, что пустые, выжженные села да потоптанные поля. Вот раз -- 28 октября это было -- спускаемся мы в долину, и на карте значится, что большое армянское село. Ну конечно, села никакого, а было действительно порядочное, и еще недавно: дым виден за много верст. А я свой отряд стянул, потому что, по слухам, можно было наткнуться на сильную кавалерийскую часть. Я ехал с драгунами, казаки впереди. Только вблизи села дорога поворот делает. Смотрю, казаки подъехали и остановились как вкопанные -- не двигаются. Я подскакал вперед; прежде чем увидел, по смраду жареного мяса догадался: башибузуки свою кухню оставили. Огромный обоз с беглыми армянами не успел спастись, тут они его захватили и хозяйничали. Под телегами огонь развели, а армян, того головой, того ногами, того спиной или животом привязавши к телеге, на огонь свесили и потихоньку поджаривали. Женщины с отрезанными грудями, животы вспороты. Уже всех подробностей рассказывать не стану. Только одно вот и теперь у меня в глазах стоит. Женщина навзничь на земле за шею и плечи к тележной оси привязана, чтобы не могла головы повернуть,-- лежит не обожженная и не ободранная, а только с искривленным лицом -- явно от ужаса померла,-- а перед нею высокий шест в землю вбит, а на нем младенец голый привязан -- ее сын, наверное,-- весь почерневший и с выкатившимися глазами, а подле и решетка с потухшими углями валяется. Тут на меня сначала какая-то тоска смертельная нашла, на мир Божий смотреть противно, и действую как будто машинально. Скомандовал рысью вперед, въехали мы в сожженное село -- чисто, ни кола ни двора. Вдруг, видим, из сухого колодца чучело какое-то карабкается... Вылез, замазанный, ободранный, упал на землю ничком, причитает что-то по-армянски. Подняли его, расспросили: оказался армянин из другого села; малый толковый. Был по торговым делам в этом селе, когда жители собрались бежать. Только что они тронулись, как нагрянули башибузуки,-- множество, говорит, сорок тысяч. Ну, ему, конечно, не до счету было. Притаился в колодце. Слышал вопли, да и так знал, чем кончилось. Потом, слышит, башибузуки вернулись и на другую дорогу переехали. Это они, говорит, наверное, в наше село идут и с нашими то же делать будут. Ревет, руки ломает.

Тут со мною вдруг какое-то просветление сделалось. Сердце будто растаяло, и мир Божий точно мне опять улыбнулся. Спрашиваю армянина, давно ли черти отсюда ушли? По его соображению -- часа три.

-- А много ли до вашего села конного пути?

-- Пять часов с лишком.

-- Ну, в два часа никак не догонишь. Ах ты, Господи! А другая-то дорога к вам есть, короче?

-- Есть, есть.-- А сам весь встрепенулся.-- Есть дорога через ущелья. Совсем короткая. Немногие и знают ее.

-- Конному пройти можно?

-- Можно.

-- А орудиям?

-- Трудно будет. А можно.

Велел я дать армянину лошадь, и со всем отрядом -- за ним в ущелье. Как уж мы там в горах карабкались -- я и не заметил хорошенько. Опять машинальность нашла; но только, в душе легкость какая-то, точно на крыльях лечу, и уверенность полная: знаю, что нужно делать, и чувствую, что будет сделано.

Стали мы выходить из последнего ущелья, после которого наша дорога на большую переходила,-- вижу, армянин скачет назад, машет руками: тут, мол, они! Подъехал я к передовому разъезду, навел трубку: точно -- конницы видимо-невидимо; ну, не сорок тысяч, конечно, а тысячи три-четыре будет, если не все пять. Увидали чертовы дети казаков -- поворотили нам навстречу -- мы-то им в левый фланг из ущелья выходили. Стали из ружей палить в казаков. Ведь так и жарят, азиатские чудища, из европейских ружей, точно люди! То там, то тут казак с лошади свалится. Старший из сотенных командиров подъезжает ко мне:

-- Прикажите атаковать, ваше превосходительство! Что ж они, анафемы, нас, как перепелок, подстреливать будут, пока орудия-то устанавливают. Мы их и сами разнесем.

-- Потерпите, голубчики, еще чуточку, говорю. Разогнать-то, говорю, вы их разгоните, а какая ж в том сладость? Мне Бог велит прикончить их, а не разгонять.

Ну, двум сотенным командирам приказал, наступая врассыпную, начать с чертями перестрелку, а потом, ввязавшись в дело, отходить на орудия. Одну сотню оставил маскировать орудия, а нижегородцев поставил уступами влево от батареи. Сам весь дрожу от нетерпения. И младенец-то жареный с выкаченными глазами передо мной, и казаки-то падают. Ах ты, Господи!

Дама. Как же кончилось?

Генерал. А кончилось по самому хорошему, без промаха! Ввязались казаки в перестрелку и сейчас же стали отходить назад с гиком. Чертово племя за ними -- раззадорились, уж и стрелять перестали, скачут всей оравой прямо на нас. Подскакали казаки к своим саженей на двести и рассыпались горохом кто куда. Ну, вижу, пришел час воли Божией. Сотня, раздайся! Раздвинулось мое прикрытие пополам -- направо-налево -- все готово, Господи благослови! Приказал пальбу батарее.

И благословил же Господь все мои шесть зарядов. Такого дьявольского визга я отродясь не слыхивал. Не успели они опомниться -- второй залп картечи. Смотрю, вся орда назад шарахнулась. Третий -- вдогонку. Такая тут кутерьма поднялась, точно как в муравейник несколько зажженных спичек бросить. Заметались во все стороны, давят друг друга. Тут мы с казаками и драгунами с левого фланга ударили и пошли крошить как капусту. Немного их ускакало -- которые от картечи увернулись, на шашки попали. Смотрю, иные уж и ружья бросают, с лошадей соскакивают, амана запросили. Ну, тут я уж и не распоряжался -- люди и сами понимали, что не до амана теперь,-- всех казаки и нижегородцы порубили.

А ведь если бы эти безмозглые дьяволы после двух первых-то залпов? что были им, можно сказать, в упор пущены -- саженях в двадцати -- тридцати, если бы они вместо того, чтобы назад кинуться, на пушки поскакали, так уж нам была бы верная крышка -- третьего-то залпа уж не дали бы!

Ну, с нами Бог! Кончилось дело. А у меня на душе -- светлое Христово Воскресение. Собрали мы своих убитых -- тридцать семь человек Богу душу отдали. Положили их на ровном месте в несколько рядов, глаза закрыли. Был у меня в третьей сотне старый урядник, Одарченко, великий начетчик и способностей удивительных. В Англии был бы первым министром. Теперь он в Сибирь попал за сопротивление властям при закрытии какого-то раскольничьего монастыря и истреблении гроба какого-то их почитаемого старца. Кликнул я его. "Ну,-- говорю,-- Одарченко, дело походное, где нам тут в аллилуйях разбираться, будь у нас за попа -- отпевай наших покойников". А для него, само собой; первое удовольствие. "Рад стараться, ваше превосходительство!" А сам, бестия, даже просиял весь. Певчие свои тоже нашлись. Отпели чин чином. Только священнического разрешения нельзя было дать, да тут его и не нужно было: разрешило их заранее слово Христово про тех, что душу свою за други своя полагают. Вот как сейчас мне это отпевание представляется. День-то весь был облачный, осенний, а тут разошлись тучи перед закатом, внизу ущелье чернеет, а на небе облака разноцветные, точно Божьи полки собрались. У меня в душе все тот же светлый праздник. Тишина какая-то и легкость непостижимая, точно с меня вся нечистота житейская смыта и все тяжести земные сняты, ну, прямо райское состояние -- чувствую Бога, да и только. А как стал Одарченко по именам поминать новопреставленных воинов, за веру, царя и отечество на поле брани живот свой положивших, тут-то я почувствовал, что не многоглаголение это официальное и не титул какой-то, как вот вы изволили говорить, а что взаправду есть христолюбивое воинство и что война, как была, так есть и будет до конца мира великим, честным и святым делом...

[zhegloff]

Сообщение от seocore

не не не, пока рано, попкорна еще много осталось

Попкорн еще пригодится, тем не менее реакция не за горами.

[Abakab]

Совершенно не знаком с творчеством убиенного, однако, судя по тому, что многих братьев-предателей таки распирает от глубокого удовлетворения, делаю вывод, что человек был хороший и прожил не зря.

Сообщение от Derelict

Как киевлянин могу только сказать, что "мерзопакостная власть" вполне пользуется поддержкой в городе и претензии, которые к ней выдвигаем вам не понравятся:

1. Почему еще не все террористы и незаконно проникшие на нашу территорию, вооруженные граждане соседнего гос-ва уничтожены.

2. Почему медленно движутся реформы и евроинтеграция.

Сии претензии говорят о полном соответствии тупости народа мерзопакостности власти. По видимому это и есть та самая "гидность", т.е. одни достойны других. Не совсем понятно, правда, что в этом гадюшнике ещё забыли приличные люди, публично высказывающие своё несогласие. Надо просто временно выехать и подождать, когда более патриотичные недоделки постреляют менее патриотичных, глубоко удовлетворённых текущими убийствами. А остальным Виталик рано или поздно по ошибке всё равно пустит разноцветную воду.